В рамках спецпроекта «Супергерои» T&P поговорили с Владимиром Ковальским, которому суждено было стать врачом, но, вопреки мнению семьи, он пошел в программисты. После стажировки в Японии, где он занимался системами компьютерного зрения, он придумал и создал платформу для управления частными клиниками, которая должна стать основой экосистемы частного российского здравоохранения.

Владимир Ковальский, 32 года

Совладелец и генеральный директор компании Medesk, выпускник Тихоокеанского государственного университета, проходил стажировку в Токийском университете.

«В девятом классе мне подарили компьютер, и я сразу же увлекся программированием»

Я родился в Хабаровске, в медицинской династии. Не только мои родители, но и бабушки, дедушки, дяди и тети были врачами. Они ожидали, что я выберу ту же профессию, и я сам к этому готовился — дополнительно занимался химией и биологией, например. Но чем дальше, тем больше понимал, что это не мое. В девятом классе мне подарили компьютер, и я сразу же увлекся программированием, стал призером городских олимпиад. Родителям было сложно принять это, но в итоге они смирились и я пошел учиться в Хабаровский политехнический университет (сейчас Тихоокеанский государственный университет) на программиста.

На четвертом курсе к нам в вуз пришли представители японской компании Accretech (Tokyo Seimitsu) — они отбирали студентов на стажировку, чтобы привлечь молодых перспективных сотрудников. Конкурс проходил в двух вузах Хабаровска. Несколько человек, включая меня, прошли от нашего университета, и двое — от Дальневосточного государственного университета путей сообщения. Один из них, Дмитрий Лазуткин, позже стал моим бизнес-партнером.

Все лето до стажировки мы потратили на изучение японского, а в сентябре, когда мои однокурсники пошли на пятый курс, мы уехали в Токио. Компании нужно было, чтобы мы могли свободно говорить на японском, поэтому на изучение языка уходило семь-восемь часов в день. После этого мы вместе с японскими студентами шли на лекции по специальности (естественно, на японском) — computer science, программирование, другие профильные предметы. Это было непросто. Чего мы только не делали: и фотографировали доску после учителя, и записывали видео с уроков, и совместно занимались переводом учебной литературы — все было на японском и для японцев. Такая практика полного погружения дорогого стоит и быстро поднимает уровень владения языком. Вечером мы ехали в компанию, которая привезла нас, и работали там, знакомясь с их задачами и процессами.

«Мы делали ошибки, типичные для стартаперов, хотя даже не знали тогда этого слова»

После практики я вернулся в Россию, в Хабаровск. В это время Дима все еще жил в Японии. Однажды он сломал руку и попал в местную больницу. Шел 2007 год, и его поразило, насколько все было автоматизировано в токийской клинике. Там никто не ходил из кабинета в кабинет с огромной историей болезни: у каждого в руках была пластиковая карточка, пациент подходил с ней к кабинету, проводил по кардридеру, и вся информация о нем тут же оказывалась на мониторе у врача. К этой карте были привязаны все назначения, информация о работодателе и страховой компании. Родители Димы тоже были врачами, поэтому о том, как выглядят российские медучреждения (и в том числе как они устроены изнутри), он знал хорошо. Если в Москве к тому моменту уже появлялись какие-то первые системы для автоматизации работы в клиниках, то на Дальнем Востоке ничего подобного не было в принципе.

Когда Дима вернулся в Россию, мы встретились, он много рассказывал мне о том, насколько велик разрыв между медицинским сервисом в Японии и у нас. Из этих разговоров и родилось решение делать свой бизнес на пересечении IT и медицины — информационную систему для управления частными клиниками. Мы провели среди родственников допрос с пристрастием о том, какой должна быть такая система, и пошли искать клиники, которым было бы интересно с нами поработать и что-нибудь автоматизировать.

Начиная свой бизнес, мы делали ошибки, типичные для стартаперов (хотя даже не знали тогда этого слова). Как типичные учредители-программисты, мы нанимали на работу только программистов и занимались кучей проектов сразу. В Японии мы работали в компании, которая разрабатывала глаза роботов — системы для обработки и анализа изображений и видео. Вдохновленные тем, что видели, мы решили внедрять новые технологии у себя в регионе. Мы создали систему для диагностики состояния дорог — камеру, которая ставится на машину. Машина проезжает по дороге, а после из видео с камеры собирается трехмерная картинка дорожного покрытия. Мы активно продвигали наш продукт, даже приняли участие в региональном форуме. Я рассказывал там, что image processing непременно станет основой становления экономики Дальнего Востока. Мы проводили телемосты с Японией, привозили делегации, ездили в Японию сами. Ходили по крупным заводам и фабрикам, ожидая, что им всем срочно нужна автоматизация. Разумеется, директора отвечали нам, что проблемы их интересуют совсем другие, а способы решения проблем не так инновационны, как хотелось бы.

«Ни в коем случае нельзя терять фокус и заниматься несколькими проектами одновременно»

За два года, к 2010-му, мы набрали около 15 сотрудников, и все они были программистами. Ни одного продавца, ни одного маркетолога у нас не было. Все сотрудники писали код параллельно для пяти разных проектов. Помимо обработки изображений и медицинской системы, была еще платформа для создания приложений, программа СМС-рассылок и софт для измерения объемов угля в угольных разрезах для местной энергетической компании. К проектам прилагались гигантские технические задания, огромные объемы работы и нулевой бюджет. Этот этап работы стал отличным примером того, как ни в коем случае нельзя делать: терять фокус и заниматься несколькими проектами одновременно.

В какой-то момент мы увидели, что медицинская платформа из всего этого калейдоскопа наиболее перспективна и неплохо продается. Примерно тогда же на Западе начали распространяться облачные технологии. Стало возможным внедрять информационные системы дистанционно. До этого основной проблемой у нас было то, что система была коробочной. Мы покупали сервер и терминальные станции, ехали с ними на вокзал и загружались в поезд. В купе, набитом компьютерами, добирались до нужного города, выгружались и ехали в больницу. Настраивали сеть, поселившись в местном хирургическом отделении и ночуя там же на кушетках. Такой проект не масштабируется, у него низкая прибыльность. А когда система находится в облаке, все происходит совершенно по-другому. Для подключения в клинике медицинской информационной системы не нужно устанавливать ни сервера, ни какое-то дополнительное программное обеспечение. Персонал получает доступ через ссылку, логин и пароль — в день покупки он может начать пользоваться системой.

В 2012 году мы запустили первую облачную версию Medesk, примерно тогда же я женился. Моя жена веб-дизайнер, и все внешнее оформление первых версий системы делала именно она. У нас фактически образовался семейный подряд: я много программировал, а она занималась внешним видом продукта. В результате мы существенно экономили ресурсы на разработке продукта, и в 2013-м выпустили уже вторую облачную версию. В ней мы сделали разделение данных на персональные и обезличенные. Если первые обязательно хранить локально, в клинике, то вторые отправляются в облако. Врач в клинике, работающий через специальный модуль, видит фамилию пациента. А если он подключится к системе из дома, он узнает только, что пациент — мужчина, ему 29 лет, у него астма. С этой обновленной версией системы мы решили свернуть все остальные проекты, ехать в Москву и продавать наш продукт на всю Россию.

В Москве мы довольно быстро попали в акселератор, выяснили, в чем были наши ошибки, продумали бизнес-модель и концепцию. Создавая систему изначально, мы делали ее в первую очередь удобной для врачей, и чем больше мы работали с клиниками, тем больше понимали, что, решая задачи медиков, наша система очень мало помогает тем, кто принимает решение о ее покупке, — управленцам частных клиник и главным врачам. Они, как показал опыт, покупают в первую очередь развернутую статистику, качественную аналитику и красивый интерфейс. Тогда мы решили все переписать, сделав упор на финансово-аналитическое направление. Тут стоит отметить, что основная нагрузка, связанная с выходом новых версий продукта, лежит на Диме — он технический директор нашей компании. Кроме того, он заботится о поддержании в идеальном состоянии инфраструктуры системы. У нас огромное количество данных — одних только кардиограмм около 300 тысяч штук, и пользователям хочется работать с ними оперативно.

Третья, обновленная версия Medesk вышла в 2015 году, мы сразу начали ее активно продавать. И это получается вполне успешно. Возможно, потому, что мы отличаемся от конкурентов в базовых принципах. Нашей задачей изначально было не создание программы для сбора статистики и онлайн-расписания, а разработка платформы, которая хранит большие объемы данных и помогает эффективно делиться. Серьезная проблема медицинской отрасли в том, что каждый из игроков изолирует информацию у себя, из-за этого много данных теряется, а эффективность процессов ниже, чем могла бы быть. Когда появляется центральная точка, в которой собраны все данные, страховщикам становится проще общаться с клиниками, клиникам — с лабораториями, корпорациям — со страховщиками, врачам — с пациентами и так далее. Именно поэтому мы делаем платформу, на которой можно построить необходимые рынку модели взаимодействия.

Наличие готовой экосистемы поможет новым участникам рынка предоставлять свои решения сразу на весь пул наших клиентов, не проходя тот же путь, который преодолели мы. Если у нового продукта будет ценность, клиника «проголодается рублем» и этот партнерский проект будет масштабирован на всех.

«Под конец жизни нас не будет заботить чужое мнение, мы не будем думать о любимом сериале и нам будет плевать на нашу прическу»

В Medesk было вложено очень много сил и работы. Фактически рабочий день у меня не имеет начала и конца — я могу работать и сразу после подъема, и в течение всего вечера до глубокой ночи. Но для меня это уже давно не работа, это образ жизни. Список задач и улучшений настолько интересен, что им можно заниматься все свободное время. Днем я постоянно общаюсь с коллегами, в первую очередь с руководителями всех подразделений компании. Моя основная задача — вовремя находить сложности и проблемы, с которыми они сталкиваются, и в максимально сжатые сроки предлагать решение. Я полностью разделяю мнение о том, что первостепенная задача руководителя — помощь сотрудникам в построении продуктивного режима работы и возможности максимально сосредоточиться на том деле, в котором они являются экспертами.

Несмотря на плотный график, у меня всегда находится 20–30 минут на интенсивную тренировку с утра и два-три раза в неделю — на кардиотренировку. Утренняя тренировка задает правильный метаболизм на весь день, определяя в конечном итоге и то, как он пройдет.

Развитие проекта всегда происходит этапами: после дополнительных усилий за плато следует рост. Главное — постоянно видеть цель и не сдаваться, никогда и ни при каких обстоятельствах. Под конец жизни нас не будет заботить чужое мнение, мы не будем думать о любимом сериале и нам будет плевать на нашу прическу. Единственный вопрос, который нас будет волновать, — «Сделал ли я все возможное, чтобы жить по своим правилам?».